Читать книгу - "В тени сгоревшего кипариса  - Николай Инодин"

Положение обороняющихся все хуже. Еще пять, максимум десять минут – и бой закипит в домах и на улицах. В этот момент в центре оборонительных позиций из окон домов вместо пулеметных очередей и гранат вылетают белые тряпки. Танки расходятся в стороны, огибают обозначенные белым кварталы, обходят дома, из которых не раздается ни одного выстрела. Сбрасывают небольшой – два десятка человек в черной форме – десант, и на высокой скорости устремляются к центру города, выпустив на прощание из выхлопных труб облака вонючего дыма. Сизая гарь медленно тает в холодном воздухе, взводы греческой пехоты без остановки проскакивают кварталы, над которыми на ручках вил, метел и лопат болтаются простыни, скатерти, полотенца и нижнее белье. Фигурки в черном торопят, размахивают руками, и пехота бежит следом за ревом моторов. В домах, двери которых загораживают русские добровольцы, ждут завершения боя несколько сотен простых итальянских парней – они нашли способ уволиться из армии говорливого дуче.

В ведущем бой танке не до красот литературного языка – экипаж не говорит, он перелаивается короткими фразами, минимум слов, максимальное количество информации. В армии этот сленг вежливо именуется «командирским», но запись этих команд и докладов не стоит показывать в издательствах. Танкистам плевать на редакторов и корректоров, о существовании которых они в большинстве своем не имеют ни малейшего понятия.

Танк Фунтикова вылетает на очередной перекресток. Итальянский огнеметчик ошибается, огненная струя бьет в борт. Огнесмесь бесполезно растекается по закрывающему подвеску бортовому экрану, выжигает краску. Вторая может ударить в моторное отделение, найти щели, просочиться под броню, зажечь моторы…

– Правый! – ревет командир.

Одновременно с его воплем Алесь Куневич, пулеметчик правой башни, всаживает в огнеметный расчет очередь на половину диска. Баллон со смесью взрывается, и на грязной улочке албанского городка вспыхивает жаркий костер. Второй номер страшно кричит, какое-то время катается по земле, пытается сбить пламя. Куневич добивает его короткой, экономной очередью в три патрона. Несколько гранат вылетают из-за заборов, но не причиняют танкам никакого вреда. Т-28 разваливают каменную кладку заборов, пулеметчики бьют очередями в разные стороны. Итальянцы привычно разбегаются. Михаил несколькими командами назначает командирам машин места, и через минуту танки занимают позиции, направляют во все стороны стволы пушек.

Ротный на всякий случай еще раз проверяет схему – характерный изгиб улиц, площадь в квартале к востоку, минареты мечети – все верно. Его танки перекрыли коммуникации центральной части города, теперь итальянское командование не сможет перебрасывать подкрепления с одного участка обороны на другой по кратчайшему расстоянию – только в обход. Фунтиков дождался докладов командиров взводов, занявших два соседних перекрестка. Греки, не сильно отстав от танков, занимают оборону в ближайших домах. Расчет из трех бойцов сноровисто поднимает на чердак двухэтажного особнячка допотопный «гочкис» на неуклюжей треноге. В обороне – могучий агрегат, непонятно только, как пулеметчики умудрились притащить его сюда, не отстав от легконогих пехотинцев.

– Большой, я первый-раз, держу центр, как понял, прием!

– Я Большой, понял тебя, держи центр, второй на подходе, прием.

Потерять три танка на ровном месте из-за того, что не заметил поставленные ночью на прямую наводку пушки! …дак ты, а не командир роты! Алексей всаживает осколочный в окно, из которого пытался стрелять очередной пулеметчик, и усилием воли изгоняет из головы мысли о бездарно организованной атаке. Потом, после боя, придет время для разбора, а сейчас нужно грамотно довести роту до победы, нет времени на самоедство. Танки парами и тройками ломятся между домов – не спеша, чтобы не оторваться от идущей следом пехоты.

Парни Димитриадиса работают с танками неплохо, для первого раза просто отлично. Не зря потрачено время на разговоры с греческими командирами. За каждым танком идет закрепленное отделение, укрывается за броней от пулеметных очередей. Танки ломают заборы, расстреливают пулеметные точки и позиции стрелков. Пехота зачищает дома, особо смотрит, чтобы не выскочил на расстояние броска горячий итальянский парень со связкой гранат или бутылкой бензина. Греки выискивают и отстреливают расчеты противотанковых ружей. Жаль, связи с ними нет – в бою некогда следить за пехотой. Танки с расчетами ПТР расправляются эффективнее вооруженных винтовками пехотинцев, зато видят экипажи намного меньше. О радиосвязи с пехотой можно только мечтать – после боя. Сейчас нет времени, танкисты работают.

– Короткая!

Летит к цели очередной снаряд, всаживает в окно очередь ДТ, и танк снова идет вперед. Улица за улицей уходят за корму, все слабее отбиваются итальянцы, предпочитают убегать, сделав один-два выстрела. Командир третьего взвода доложил о захваченной без сопротивления минометной батарее, танки первого, с которым наступает машина командира роты, прошли через заставленный брошенными грузовиками пустырь. Где-то в городе есть еще артиллерия, десятка два трехдюймовок или около того, но она давно не подает голоса. Пушки вполне могут стоять где-то в засаде, чтобы в упор ударить по подходящим танкам. Нет, хватит на сегодня потерь.

Алексей высовывается из люка, подзывает греческого лейтенанта, и пехота выходит вперед, выглядывают из-за укрытий, жестами показывают танкистам, что можно двигаться дальше.

Заминка выходит у старого здания, похожего на помесь сарая и средневекового замка – из узких окошек молотят несколько пулеметов, не подпускают пехоту. Толстые каменные стены не пробиваются пушками двадцать шестых, снаряды лишь выбивают куски камня. Такими темпами для разрушения превращенного в крепость склада понадобится несколько часов времени и пара боекомплектов. Стоит он неудобно – на возвышенности, перекрывает сразу несколько улиц. Именно для таких случаев идут за ротой самоходки Козлоногова.

Несерьезные с виду машинки выходят в промежутки между танками, наводят на цель кургузые стволы своих гаубиц. Залп – и склад рушится в клубах дыма, складывается внутрь крыша, разлетаются по сторонам куски черепицы. От здания остается дальняя стена, уродливо возвышающаяся над грудой перемешанных камней и бревен. Радостно орут греки, потрясают винтовками – им нравится такая война.

– Молодчик, Козел, с меня выпивка! – нарушает правила радиообмена Котовский.

Танки на всякий случай обнюхивают пространство тонкими стволами пушек и идут дальше, практически не встречая сопротивления.

– Сам козел! – обижается им вслед командир батареи.

Лучший способ согреться – хорошо поработать. Какая работа греет сильнее, чем рытье земли? Только работа банщика. Кто копал горный грунт пополам со щебнем, когда все время приходится выковыривать лопатой каменные обломки, знает. А вырыть втроем окоп для танка? За ночь? Ничего, справились. Экипажи сбили ладони рукоятями лопат и киркомотыг, но укрыли машины по самую башню.

Технику третьего взвода утащили в тыл, восстанавливать ходовую, но оставшиеся двенадцать танков на три километра фронта – очень неплохая цифра. Греки под вечер пригнали конные упряжки, вывезли трофейную артиллерию. Пехота окопалась перед позициями танкистов, чуть ниже по склону, но землю рыли без фанатизма, окопчики получились неглубокие, а траншеи между ними и вовсе курице по колено. Не собираются оборону держать, рвутся в наступление. Как раз с этой стороны атаки не будет, город будут брать ударами с севера и с юга.